Дар предков:
Феникс, крылатая.
1. Наречие сущности:
• Имя и фамилия: Элише Алуа
• Клички: Фиалка - прозвище, выданное возлюбленным и им же только и используемое;
Эли - домашнее.
2. Прожитые годы:
• Настоящий: Восемнадцать лет.
• Внешне: Не больше шестнадцати.
3. Венера vs Марс:
Венера.
4. Статус в обществе:
• Роль: Разыскиваемая беглянка;
• Статус в обществе: Дочь знатного купца.
5. Отражение зверя:
• Истинный облик:
Королек. Крохотная птаха, похожая на воробушка. Округлая, пухнастая, со вкраплениями яркого желтого цвета в оперении. Безобидна в высшей мере, обладает приятным даже среди птичьих голосом.
• Личина:
Невысокая (~1, 58), как и большинство представителей ее расы, девушка с кожей бледной, как снег. Черные, как смоль, волосы. Припухшие, легко обветривающиеся губы очень часто болезненно-розоватые. И если не вдаваться в частности, все это звучит даже не то, чтобы удобоваримо — здорово, в общем-то, звучит. Особенно вкупе с большущими карими глазами и общей изящностью хрупкой фигуры. Вот только все не так просто. Вживую выглядит Эли скорее болезненно, настолько, что вот смотришь на нее и невольно усомняешься, а, собственно, "вживую" ли это вообще. Потому как заявленная светлая кожа на деле выглядит почти прозрачной, а проступающие ярче, чем положено, вены и сосуды никому не придают неотразимости. Под глазами на постоянной, так сказать, основе залегли синеватые тени от постоянных волнений и вытекающих из них проблем со сном. Неоднократные попытки отрастить длинные волосы не привели ровным счетом ни к какому результату: волосы расли плохо и некрасиво, из-за чего прическа девушки сохраняется короткой уже какое-то время. Причем сама породистого иссиня-черного цвета шевелюра неистово лохматится и отказывается идти на контакт. Чтобы придать облику хоть какую-то эстетическую составляющую, Элише боковые пряди закалывает различными заколками. Неплохая попытка.
Вот тебе и волосы — цвета воронова крыла, вот тебе и кожа — белоснежная!.. Одно разочарование и тоска. И манеры затравленного звереныша ситуацию ничуть не правят. Лишь в редкие минуты беззаботности можно увидеть другую Эли. Другую — красивую. Потому что улыбка, искренняя, теплая — единственное реальное сокровище девушки. Но это тш-ш, это секрет.
В одежде Элише неприхотлива. Это, пожалуй, единственное, в чем девушка уступила домашним и просто одевает то, что скажут. Лишь бы слишком сильно не мешало перемещниям, да крыльям было удобно.
6. Взгляд в душу:
Со стороны Элише производит впечатление недостаточно хорошо воспитанной барышни, дальше можно просто смело цитировать классика: «Дика, печальна, молчалива,\ Как лань лесная боязлива,\ Она в семье своей родной,\ Казалась девочкой чужой.». В отношении окружающих подобна недоверчивому птенцу, едва высунувшему клюв из гнезда — слишком большой окружающий мир вызывает гремучую смесь любопытства и недоверия.
Будучи еще слишком юной, чтобы демонстрировать характерную для фениксов выдержку, Эли прячет за всей этой стеной показного отчуждения болезненную восприимчивость и свойственные юности ранимость и впечатлительность. Феникс не злопамятна, однако внимательна и склонна оценивать поступающую информацию. Она впитывает ее жадно, как губка — даже если не может сразу понять или хотя бы просто охватить.
Задеть ее легко — с таким-то набором черт! - но именно разозлить (особенно всерьез) крайне трудно: собственная злость, и здесь подразумевается не сиюминутная обида, а настоящая, так сказать, каноничная, пугает девушку, вызывает внутренний протест и отторжение, и в итоге юная Алуа всеми силами старается отрешаться от подобных эмоций. Также порицанию подвергается и насилие, будь оно телесным или же ментальным; впрочем, как бы это ни прозвучало, в частных случаях Эли способна понять наобходимость жестких мер — и даже более того, применить их самостоятельно. Но последнее, скорее, от отчаяния, если разум не найдет иного выхода, а времени на принятие решения будет слишком мало.
Элише очень беспокойная, ее легко взволновать, а в минуты серьезных переживаний она не может ничем себя отвлечь или занять; любое дело буквально валится из ее тоненьких рук. К слову о делах — отдает предпочтение мелкой и монотонной работе, поскольку, исключая вышеописанные ситуации такие занятия помогают фениксу разложить по полочкам собственные мысли.
Ответственна, в критических ситуациях демонстрирует отчаянность, достойную лучшего применения (глаза боятся, а руки делают!). К окружающим склонна относиться очень всерьез, из-за этого имеет проблемы с восприятием шуток юмора.
Привыкает к обстановке и окружающим крылатая с большим трудом, но однажды привязавшись к чему-либо или кому-либо всерьез, уже не сможет выкинуть это из головы (или, как вышло — и притом весьма неаккуратно!.. - с одним дезертиром, из сердца).
7. Песочные часы:
• Биография: Двое. Их с самого начала было двое. С самого-самого начала, когда ныне почившая матушка купеческого семейства мирно прикорнула на лавке среди буйной растительности в саду их собственного дома в славном городе Реокай, а по пробуждению обнаружила двух детей, спящих в траве у ее ног.
Шуткой богов стало невероятное внешнее сходство брата и сестры.
Янош и Элише. Словно птицы-неразлучники они почти повсюду были вместе. Замкнутая, настороженная Эли постоянно пряталась от любой угрозы за спиной Яна, сразу и без возражений принявшего на себя роль негласного старшего. И чем дальше, тем лишь сильнее проступали различия между ними. Изначально разница была лишь в характерах, зато разительная — сияющий улыбкой Янош и хмурая малышка Элише. Только Эли знала, как мало было в обращенной к окружающим улыбке брата настоящего. И чем дельше, тем хуже становился его характер; вроде бы открытый и отзывчивый парень на деле был расчетливым подлецом, в мире которого некоторое место было отведено разве что сестре. Размышляя об этом впоследствии в поисках собственной вины, девушка пришла к выводу, что как-то повлиять на характер ее брата могла разве что мама. Но она, к сожалению, умерла спустя три года с момента появления в семье детей. И воспитание оных целиком и полностью легло на плечи вдовца. К чести последнего стоит отметить, что, несмотря на общую безутешность и скорбь по любимой супруге, а также серьезную занятость, мужчина делал для наследников все, что было в его силах. Вот только не было у него ни сил, ни времени столько, чтобы всерьез скорректировать личности детей. И... ну, что выросло, то выросло, в конечном счете Янош провел даже отца, навсегда сложив о себе впечатление как об ответственном и серьезном юноше, способном и заботливом (относительно семьи).
Эли особенно болезненно восприняла уход матери, хотя сейчас, к своему стыду, почти и не помнит ее лица. Зато прекрасно помнит ее голос и некоторые песни, что матушка пела двойняшкам перед сном. Тогда проявились предпосылки проблем, с этим самым сном связанных — ныне это целая беда: Элише очень плохо спит в принципе, постоянно просыпаясь от мало-мальски громкого шума (отсюда синяки под глазами «со стажем»), а любое серьезное волнение сказывается кошмарами. Единственным утешением малышки был брат, всегда остававшийся рядом. Но чем дальше, тем отчетливее становилось смутное вначале ощущение, будто бы Яноша куда-то затягивает. Будто бы Эли теряет и его. Брат все еще рядом, вот он, только руку протяни... Но все чаще у крылатой складывается впечатление, что ее брат исчез давным-давно, а его место занял кто-то другой. И этот кто-то отчего-то решил, что из нее получится отличная жертва. Отношение Яна менялось понемногу, постепенно, с малозначительных деталей. И как-то неожиданно братская любовь превратилась в уродливую, больную привязанность, и совместный сон уже начал казаться девушке не спасением, а самым настоящим ужасом. Доходило до глупостей — Элише от брата пряталась то по дому, то в саду. И вмешаться было некому. При отце парень вел себя прилично, но отец дома бывал едва-едва и сразу в новую поездку; слуги, понятное дело, в отношения брата и сестры не лезли. Ничего серьезного, слава Богам, Янош с ней не сделал, но его опека ощущалась стальным кольцом на тонкой шее. Дерни — сломаешь.
К моменту их более-менее взрослой жизни стала проступать и серьезная разница во внешности. И-и-и нет, дело было даже не только в разнице полов, отнюдь, черты лица у Яна достаточно женственные. Дело было в основном в том, что, в отличие от Элише, брат не выглядел так, будто бы всю сознательную жизнь борется с неведомым недугом.
В конечном счете, у девушки было очень мало радостей. Одной из них стал неожиданный наставник, обретенный в лице друга отца, пожилого целителя, частенько захаживавшего в гости к семье Алуа. Он заметил интерес юной девы к лекарскому делу и ее почти отчаянное желание получить возможность сбегать из дома. Не сразу, но умудренный годами и жизненным опытом мужчина заметил и некоторую странность в общении брата с сестрой. И взял Элише под свое крыло (забавный каламбур, учитывая, что сам целитель фениксом не был). Девушка с интересом и восторгом окунулась в мир новых знаний, назначением которых было созидание. Янош не одобрял занятие сестры, столь часто уводившее ее из дому, но ничего поделать не мог, лишь беспомощно беснуясь. Но все хорошее заканчивается, и к семнадцати Элиным годам целитель неожиданно умер. От старости. С его слов Элише так и не смогла понять, по каким именно причинам тело этого человека постепенно дряхлело, но это происходило. И ни знания мужчины, ни его связи почему-то не смогли его выручить. После смерти жены воспринявший гибель товарища почти философски отец нашел своеобразное утешение в идее выдать дочь замуж. Но в силу занятости и отсутствия в городе эту обязанность он возложил на плечи сына. Сын, как нетрудно догадаться, не пылал энтузиазмом и события не торопил.
Общая невыносимость произошедшего выродилась в новое увлечение крылатой. Изначально побег из дома в одежке кого-то из слуг планировался как разовая и фатальная акция, но... но вышло все куда интереснее. Пока девушка металась по городу и в сомнениях, стоит ли убегать совсем, произошло сразу несколько событий. Во-первых, она попала в знатную передрягу, натолкнувшись на какого-то знатно перебравшего мужа, чьи намерения остались для нее не совсем очевидными, но однозначно пугающими. А во-вторых, убегая (а бегать она умела с детства, и оч-чень хорошо) от подозрительного субъекта, Элише столкнулась с любовью всей своей жизни. Вот так вот незатейливо. И весьма буквально. Впаялась с разбегу в статного стражника, вцепилась в него обеими руками сразу, и мечталось отчего-то не на волю абы куда, а обратно домой, подальше от злого жестокого внешнего мира, под защиту теплого одеяла да в знакомый полумрак своей комнаты. А как испуг сошел, додумалась разглядеть своего героического спасителя...
Ну и все. А там как-то незаметно они стали частенько пересекаться ночами, проводя время в милых беседах. Сбегая «навсегда» из дому Элише постаралась плащом и перевязью спрятать крылья, а потом как-то не решилась рассказать Кинару о своей истинной природе. В не меньшей степени лишало решимости устойчиво негативное отношение общества к смешанным союзам. Последствия подобного Эли разок видела своими глазами и... и если ей самой было бы не страшно сбежать с Кинаром куда-нибудь в гипотетическое прекрасное свободой от предрассудков далеко — ей вообще рядом с Кином ничего не было страшно — то ломать жизнь парню, возможно, любящему и этот город, и свою работу, не хотелось. Он ответственный, он бы, наверное, согласился бы даже с безумной идеей побега, но... Но — не хотелось его вынуждать. И феникс беспомощно тянула время, с отчаянием утопающего наслаждаясь теми короткими промежутками времени, что ей удавалось проводить вместе со стражником.
Пока не это. Не, стало быть, решилась все-таки. Как взяла, как рассказала. Да, мол, феникс, да, крылатая. Только вот после этого все пошло не так. В мечтах оно и проще, и приятнее, а в реальности «любовь всей жизни» после признания как-то испарился. Причем не только от нее, как показали истерические попытки узнать, в чем дело, а вообще. Это деву и добило — слегла, болезная. Долгое время недоуменный Янош выхаживал сестру, пребывая в такой стадии удивления, что даже забыл про свойственные ему издевательства. Тут уже был вопрос жизни и смерти — впихнуть в дражайшую сестрицу еще ложечку каши или потерять эту самую сестру совсем. В общем, всем было, чем заняться, все оказались при делах. Возврат к реальности занял у Элише продолжительное время, но в конечном счете она это осилила. Осилив, поняла, что нет, на такую подлость Кин не способен. Пернатая ухватилась за эту мысль, как за спасительный канат. Потому что если все же такой хороший и надежный человек, как он, способен, то кому же тогда верить вообще? А главное, как и зачем? В общем, лучше надеяться, что у стражника были причины — к тому же, его стремительное исчезновение со службы, которая Кинару однозначно нравилась, говорило о том же. Так что Эли взяла себя в руки и углубилась в осмысление ситуации. Импровизированное расследование привело ее к другу Кинара — Лансу. Но вреднючий зверлинг хлопал ушами, воротил нос и всячески иначе неохотно делился информацией. У-у, котище. Но «котище» сказал главное — направление. А дальше дело уже упомянутого отчаяния, отсутствия привязанности к отчему дому и общая отмороженность. Выгадав момент, сбежала пташка из своей золотой клетки. Но и тут не обошлось без истории! Ведь как-то дожила Элише до настоящего момента, кто-то же ей в этом поспособствовал! Судьба, похоже, достаточно благосклонна к птахе, раз столь щедра на не только интересные, но и полезные знакомства. Побег Эли был слегка (но болезненно) прерван другим побегом. Бравый ашлияр Айден, спасаясь от гонений по причине проповедничества, в буквальном смысле налетел на крылатую, едва не искалечив. Так их деловое сотрудничество и завязалось — отойдя от шока, беззлобная и склонная к состраданию Алуа помогла инсектоиду сбежать из города. А там разговорились, выяснили, что им по пути. И так и остались путешествовать очень бравым и очень странным дуэтом. Пока — дуэтом.
• Цели: Найти Кинара Эйва или хотя бы разузнать, что с ним случилось.
8. Дар свыше:
• Врождённые: Трансформация (птица\человек);
• Бытовые: Что должна уметь хорошая домашняя девочка? Бойко считает, красиво пишет, читает не по слогам, а ровно и гладенько, как по нотам. К слову о нотах — разумеется, хорошо поет, на то она и птица-феникс. Шьет здорово — оторванный рукав приладит, не догадаешься, что он отдельно бывал. Разбирается в лекарственных травах, как обращаться с физическими увечьями, чтобы не только не ухудшить их состояние, но и облегчить боль пострадавшему (и не в общеизвестном безысходно мрачном смысле). Знает, что в близлежащих лесах можно употреблять в пищу, а на что лучше и не смотреть даже. Неплохо разбирается в цветах.
Со скуки, а порой и прячась от брата, какое-то время проводила на кухне, в результате «понабралась» от местной кухарки, теперь способна ваять несложные блюда.
• Физические: Шустрая, ловкая и верткая, чем компенсирует острый недостаток силы и выносливости. Немного научена братом обращаться с ножом (не применительно к кулинарии). На этом полезные физические навыки и заканчиваются.
• Магические:-
9. Гонец: ICQ - 316651561
10. Письмо с рекомендациями:
Тихо скрипнула калитка. Девушка легонько вздрогнула и обернулась, смерив подлую укоризненным взглядом. Качнула головой и погрозила ей пальцем. Правда, почти сразу же заулыбалась, смазав все впечатление. Тихо вздохнула и, прижав холодные ладошки ко все еще полыхающим щекам, направилась по каменной дорожке к дому. Горели, кажется, не только щеки — мучительный жар отпечатался и на губах, и перекатывался где-то в груди; порой из-за него становилось немного трудно дышать. Мазнув кончиками пальцев по губам, Эли невольно очень по-девчачьи хихикнула, довольно жмурясь.
Руки у Кинара немного грубые, но зато очень теплые. Он ласково гладит девушку по щеке, потом, очевидно, решившись, склоняется к ней. От волнения он выдыхает, и тепло его дыхания жарко покалывает кожу лица крылатой.
- Элише? - приятные мысли разлетаются стайкой потревоженных бабочек.
Девушка вскидывается, почти испуганно поднимая взгляд.
- Ты снова убегала! - все тем же свистящим шепотом продолжает брат, - И что на тебе за одежда?
Глаза Яноша в свете звезд поблескивают подобно поверхности черного лесного озера. Эли за свою недолгую, в общем-то, жизнь ни разу не была у лесных озер, но с рассказов представляла их именно такими. Страшно.
- Э-это... - во рту пересохло от волнения, из-за чего голос звучит немного хрипло, - Это тебя не касается, Ян.
Фраза далась Элише с трудом, еще большего труда потребовало усилие воли, нужное, чтобы шагнуть прочь. Сначала вбок, чтобы обойти застывшего изваянием брата, а потом прямо. Потом — в дом.
- Что значит «не касается»? - Янош мягко, но очень быстро развернулся следом, - С каких это пор я считаюсь тебе чужим?
Его пальцы оковами сомкнулись на запястьях сестрицы, удерживая ту на месте. Эли замерла, глядя на собеседника снизу вверх (еще одно отличие — брат немного выше ростом). Потом молча нахмурилась. Судя по всему, Ян рассчитывал на какой-то ответ, потому что пауза затягивалась.
- Значит, ты все-таки сбегаешь к кому-то? - глядя в сторону, снова подал голос юноша.
- А если и так, то что? - кажется, прозвеневшая в тоне дерзость удивила обладательницу голоса не меньше, чем ее брата.
- Элише!.. - в его голосе очень много ненаправленной, не имеющей выхода злости; руки сжимаются, сдавливая запястья девушки.
Он наклоняется еще ниже, так, что его лицо теперь совсем близко. И глядя в глаза Яноша, так похожие на зеркально-черную гладь воды, Эли вдруг с холодной отчетливостью поняла, что именно нужно от нее брату. Даже вяло удивилась, как раньше не догадывалась.
А вот потом накатила злость.
- Ты делаешь мне больно! - воскликнула крылатая, пытаясь освободить кисти из хватки Яна, - Отпусти меня!..
В своем начинании она преуспела лишь наполовину — то есть, освободить получилось лишь одну руку. Но и этого хватило: когда Янош потянул девушку к себе, она сначала на секунду замерла, снова с ужасом осознавая, насколько далек ее брат от того образа, что она сама себе создала в детстве, а потом...
Торопливо вбежав в комнату, Эли заперла дверь и прижалась к ней спиной, как если бы это в случае необходимости могло послужить достаточным упором. Колени подкашивались, руки противно дрожали. Перед мысленным взором то и дело всплывало удивленное донельзя лицо брата, то, как медленно-медленно он поднес руку к щеке, как бы все еще не веря, что сестра действительно его ударила.
Младшая Алуа нервно дернула перевязь, тихо охнула, шевельнув освободившимися крыльями. Тихо зашуршали перья.
Элише прижала обе ладони ко рту, пытаясь не дать себе издать ни звука.
Все... все будет хорошо. Все правильно. В конце концов, должно же было и у нее появиться что-то, что она будет защищать?..
